Однажды, после очередного выпуска новостей, жена сказала: «Посмотри на этих несчастных людей. У них больше ничего нет, ни домов, ни денег, ничего. А теперь власть забрала у них даже пенсии. Неужели тебе их ни капельки не жалко?» В ответ я промолчал, вспоминая одну историю, приключившуюся со мной накануне.
Недавно на вокзале ко мне подошел бомж, и попросил пятерку «на билет». Настроение было немного лирическое, и я отвел его в близлежащую наливайку, купил ему чекушку водки и чебурек. Бомж чрезвычайно обрадовался, немедленно выпил, закусил, и стал со мной общаться. Когда в процессе разговора бомж понял, что я тот, кого русосми называют «биндеровцем», его радушие иссякло.
- А я ненавижу вас, укропы!- шамкая, процедил мой собеседник. Затем плеснул еще водки в стакан, махнул, занюхал рукавом и громко рыгнул. - Вот увидите, Мариуполь наш будет!
- То есть ты хочешь, чтобы сюда ДНР пришла? – недоуменно спросил я.
- А то! Жизни с вами нет, биндеровцы!
- Но ведь ты понимаешь, что если сюда придут твои ополченцы, город будет разрушен?
- А вы, хохлы, нас не бомбите, и ничего не разрушится! Это вы города разрушаете, а не ополчение!
- Хорошо, - терпеливо сказал я, - пусть так. Но ты ведь должен понимать, что украинские войска будут бомбить Мариуполь в любом случае, если город захватят террористы.
- Будут, как же, - злобно сплюнул на грязный пол бомж.
- Но ты все равно хочешь, чтобы ДНР пришли. Почему? Ведь сейчас город цел, все работает. А если придут твои друзья, все будет разрушено. По подвалам сидеть будете. Жрать не будете неделями. Ни света, ни воды. Тебе-то плевать, ты на теплотрассе живешь. А людям как?
Бомж ненадолго задумался. А потом махнул рукой, одним глотком допил водку, скупо поблагодарил и засеменил прочь. Отойдя на приличное расстояние, он крикнул мне грязное ругательство и скрылся за углом. А я остался размышлять, что же происходит в головах у людей? Как они потеряли способность трезво мыслить. Может, дело вовсе не в зомбировании? Ведь у бомжа нет ни телевизора, максимум радио, да и то, ловящее только радиостанцию Эра. Но где-то же он набрался всей этой сепаратистской херни?
Как получилось так, что люди, которые видели войну и все ее лишения собственными глазами, которые вынуждены были сбежать от войны, хотят привести ее на новое место? Ведь должно быть ясно даже самому законченному кретину, что где будет сепаратизм – там будет война. Но нет, они приезжают в мирные области, и умудряются митинговать за сепаратизм и там. Они все так же искренне верят в добрые намерения «ополченцев» и в сатанинскую хунту. Почему?
Все просто. Эти люди – долбоебы. Не зомбированные, не заблудившиеся, не потерянные. Они не ошибаются, они не сбились с пути, они не «такие же граждане, просто одураченные». Они – долбоебы. Возможно, в этом виновата пресловутая 47 хромосома, так называемая «хромосома русскости». Может быть – пьющие родители. Может быть – сильная травма головы. Так или иначе, эти люди необучаемы. Неспособны логически мыслить. Твари, неспособные учится на собственных ошибках, не говоря уже о чужих. Бесперспективный, безынициативный скот.
Так почему мне должно быть их жалко? Почему мое сердце должно разрываться от жалости к тем, кого, как пишут СМИ, «обездолила и ожесточила война»? Нет, нет, и еще раз нет, я никогда не пожалею ни одного обмудка-«новоросса». Они, подобно тому бомжу, просят подачек у Киева, а получив ее, плюют в спину и сыплют проклятиями. Они первые вонзят мне нож в спину, сколько бы чекушек и чебуреков я им не купил. Они – предатели.
А тот бомж, хоть и не относился к переселенцам, сам того не подозревая, стал для меня олицетворением скотоуебищного осознания действительности, протухшей системы ценностей и абсолютной неспособности к критическому мышлению всех лишнехромосомных. Он – икона русского мира, квинтэссенция бытия рузке выблядков. Такова суровая реальность наших дней, и покуда будет так, я не пролью ни одной слезы над убитым руснявым скотом в зоне проведения антитеррористической операции.
